Ни у кого нет монополии на истину

Даже у персон, занимающих самые высокие посты в правительстве. В этом уверен независимый экономист Рахим Ошакбаев, ратующий за качественную дискуссию об актуальных проблемах в отечественной экономике. О том, почему данная дискуссия все никак не складывается, мы побеседовали с экспертом в кулуарах Kazakhstan Growth Forum.

Рахим, вопрос к вам как человеку, работавшему ранее в Министерстве по инвестициям и развитию. На ваш взгляд, что нужно для привлечения инвестиций в нашу страну?

Безусловно, в части привлечения инвестиций много проблемных вопросов, основной из них — недостаточная реализация принципа верховенства закона в налоговом и таможенном законодательстве. Есть реальные кейсы, когда крупные инвесторы, которые пришли в нашу страну по приглашению главы государства и сделали серьезные инвестиции, не получают надежную защиту своих прав и законных интересов, когда возникали споры по налогам, экологическим платежам и т. д. И многие их спорные вопросы нашли решение только после их вынесения на политический уровень, на уровень вице-премьера, премьер-министра или даже президента. Это говорит о том, что правовая система, которая автоматически должна обеспечивать законное рассмотрение споров, не работает в полной мере. Приходится апеллировать к вышестоящим органам. И вы наверняка можете себе представить, сколько происходит таких ситуаций, когда инвесторы — неважно, зарубежные или отечественные — воздерживаются от инвестиций или теряют их, поскольку не могут в полной мере положиться на нашу налоговую и правовую систему.

То есть в то время как мы говорим о стремлении продвигаться в рейтинге Doing Business, войти в список самых развитых стран мира, фактически интересы инвесторов и бизнеса не защищаются на должном уровне?

Так и есть. Понимаете, если правовая система в полной мере не защищает права инвесторов, то репутация Казахстана безусловно страдает. У нас очень много негативных примеров споров с авторитетными, знаковыми инвесторами, которые работают в нашей стране.

Можете эти примеры озвучить?

Они все на слуху. Компании «Тоталь», «Сименс», «Метро Кэш энд Керри», «ХайдельбергЦемент» и пр.

Происходит ли отток иностранных инвестиций?

Однозначно, идет серьезное снижение. Это связано не только с вышесказанным, но и с падением цен на нефть, потому что основная база инвестиций все-таки шла в добывающий сектор. В этом отношении нам нужно проделать очень серьезную работу. Поэтому я только отчасти согласен с мнением Кайрата Келимбетова, которое он озвучил на форуме К16 (Kazakhstan Growth Forum), что нужно «повышать уровень дискуссии» и говорить на подобных форумах в Казахстане о новых технологических трендах — о беспилотниках, искусственном интеллекте и т. п. На мой взгляд, такие модные дискуссии, наверно, нужны, но они не должны заменять более актуальные для нас дискуссии про наши основные проблемы, а именно — почему у нас плохо работают институты, правовая система? Почему у нас злоупотребление полномочиями на многих уровнях? Почему у нас не самый привлекательный бизнес-климат, несмотря на все усилия главы государства? Почему бюрократический аппарат так все выхолащивает?

И если честно — не сочтите за популизм, я пришел к этому выводу на практике — многое позитивное, что было сделано в нашей стране в части поддержки бизнеса, произошло только благодаря политической установке президента, который постоянно пытается направить госаппарат на создание благоприятного бизнес-климата. Если бы этого не было, думаю, что давление на бизнес у нас могло быть гораздо сильнее, чем в той же России или Узбекистане.

Рахим, тогда вопрос к вам лично. Все-таки вы работали в Министерстве по инвестициям и развитию и занимали там позицию в топ-менеджменте. Почему не получилось изменить систему? Лично у вас?

Не стоит переоценивать значимость и возможности позиции вице-министра, это не топ-менеджмент, это исполнительский уровень, можно сказать, винтик в машине, который просто должен организовывать исполнение принятых решений в области политики. Если говорить концептуально об «изменении системы», подразумевая модернизацию, то, безусловно, это может быть сделано только путем широких реформ, в первую очередь — институтов. В общих чертах возможные подходы к такой модернизации достаточно четко написаны в пяти институциональных реформах. И ключевой из этих реформ, на мой взгляд, является транспарентность и подотчетность госорганов. Как сказал Ораз Жандосов, выступая на форуме К16, пока у нас не будет работы над ошибками, так сказать, «разбора полетов», повышения эффективности не произойдет.

Но ведь у вас в министерстве все-таки были определенные рычаги, административный ресурс. Или этого недостаточно, чтобы защищать иностранные инвестиции и как-то развернуть нашу реальность к лучшему?

Безусловно, недостаточно. И в целом я против методов ручного управления. Задача полисимейкеров — создать систему, правила, институты, которые должны работать сами по себе, без вмешательства сверху.

Министерство же в этой системе.

Совершенно верно. Вот, допустим, мы — министерство, и в него обращаются с вышеперечисленными проблемами иностранные инвесторы. Что вы можете сделать? Только переадресовать обращение в уполномоченные органы или вынести этот проблемный вопрос на совет по инвестициям при премьер-министре, в котором присутствуют уполномоченные органы. Я как секретарь совета протоколирую заседание, теоретически — контролирую исполнение, но по факту ни на что в принципе повлиять не могу — ни на коллег из других госорганов, ни на исполнительные органы. И все, что мне остается как представителю органа по привлечению инвестиций, — это констатировать ситуацию и информировать руководство.

И в итоге вы не захотели в этом участвовать?

Я твердо считаю, что, если у тебя есть какие-то должностные полномочия и ожидания, ты должен пытаться это сделать. Если ты видишь, что не можешь это сделать по объективным и субъективным причинам, ты должен встать и уйти. Это, я надеюсь, был мой кейс.

Потому что страдает ваша репутация?

Мы все с вами дружим с совестью. Если тебе доверили отвечать за что-то, например за привлечение инвестиций, а ты видишь, что не сможешь принципиально изменить ситуацию в лучшую сторону, то любой человек в подобной ситуации должен добровольно уйти и уступить место другому, у кого это может получиться. Но не сидеть на должности годами и делать вид, что что-то хорошее происходит во вверенной тебе сфере.

Хорошо. Как вы видите будущее? Система будет меняться в лучшую сторону или все будет только хуже?

Я очень оптимистичен. Нам нужны институты, больше инклюзивности, обратная связь. Kazakhstan Growth Forum — один из показателей того, что, возможно, мы уже идем по пути строительства инклюзивных институтов. Вы видите силу социальных сетей, «Фейсбука». Многие люди стали верить в то, что их публичная позиция может изменить реальность. И подтверждений этому в реальности очень много.

То, что я вижу в последние два года, — это серьезный рост гражданского общества в Казахстане, рост гражданского, национального самосознания в очень здоровом и позитивном ключе. Я считаю, это нас принципиально отличает от наших соседей.

И самое главное — это то, что власти реагируют на это очень правильно и адекватно. Не в 100% случаев, конечно, есть куча нерешенных вопросов. Некоторые скажут очень много пессимистичного и будут правы, и я, может быть, выгляжу здесь не совсем релевантно. Но если смотреть в долгосрочной перспективе, я вижу очень много позитивных трендов в институциональном развитии Казахстана. На данном этапе развития нам нужно расширять инклюзивную дискуссию по всем проблемным вопросам нашей страны и, конечно, повышать роль парламента. Я надеюсь, что депутаты нового парламента все-таки будут дискутировать с правительством и задавать неудобные вопросы, которые мы как экономисты задаем.

Причем данная дискуссия в парламенте должна идти с последствиями. С последствиями для политики, с последствиями для карьеры государственных политических служащих. Посмотрите отчеты Счетного комитета. Куча правильных вопросов и анализа. Это уполномоченный орган, но многие из рекомендаций Счетного комитета до сих пор не исполнены. Если правительство может игнорировать даже парламент и Счетный комитет, то о чем тут говорить?

Поэтому, как мне кажется, все, что мы сейчас должны делать, — строить инклюзивные институты, повышать транспарентность и подотчетность госорганов, повышать роль парламента и других институтов помимо правительства.

Рахим, у вас сейчас есть какие-то частные проекты?

Да. Наш центр прикладных исследований «Талап», где я являюсь председателем попечительского совета, планирует продвигать принципы открытого государственного бюджета — Open Budget Index. Вы знаете, мы рейтингуемся по этому индексу. Делаются отчеты, анализы, но в реальности как эксперт, который работает с цифрами бюджета, я вижу, что все равно информации недостаточно, часть ее недоступна, непонятна, неудобна для анализа.

То, что мы сейчас пытаемся сделать, — создать удобный веб-портал, где будет консолидироваться информация из доступных публичных источников. Так мы хотели бы предоставить депутатам парламента, экспертам и гражданскому обществу возможность анализировать бюджет, а следовательно, повысить уровень дискуссии.

Кроме этого есть международное движение Open Government Partnership, которому я очень симпатизирую. К нему уже присоединились 63 страны. В их числе пока нет Казахстана, но еще в прошлом году было письмо от неправительственного сектора в правительство с предложением о присоединении к данному движению. Движение активно развивается, в декабре будет большая конференция в Париже. Хотелось бы, чтобы представители Казахстана приняли в ней участие.

Также хотелось бы, чтобы правительство все-таки открыло дискуссию о новой модели экономической политики. Так как то, что мы сейчас видим, замешано на старых дрожжах — старых программах, которые не очень эффективны. Даже самая массовая программа государственной поддержки бизнеса — Дорожная карта бизнеса — охватывает максимум 0,1% субъектов предпринимательства. Значит, ее влияние на бизнес очень низкое. Мы тратим деньги, но альтернативная возможность использования этих денег — это расходовать их на образование. Надо прямо сейчас удваивать, если не утраивать наши расходы на образование. Потому что у нас очень много детей и молодежи, почти 40% населения еще не вышло на рынок труда. Если мы сейчас хотя бы чуть-чуть не поднимем уровень среднего образования, нас ждет совсем другой тренд. Если школа не будет давать базовое конкурентоспособное образование, то ее выпускники будут пополнять ряды неквалифицированных рабочих и попадать в порочный круг бедности.

Какой смысл тогда говорить про беспилотники, да?

Именно! Конечно, беспилотники — это замечательно. Но давайте что-то более инклюзивное делать. Вот Нурлан Смагулов правильно сказал на форуме, что сейчас у селян когнитивные способности и профессионализм очень слабые. Не потому, что они такие, а потому, что это провал школьного образования. Возьмите портрет педагога. Я очень уважаю министра образования Ерлана Сагадиева, но его министерство не так сильно продвигает реальную дискуссию. Принята программа образования и науки, и всем предлагается ее безусловно исполнять. Но у людей есть вопросы к образовательной системе и к самой реформе, поэтому нужно обсуждать с обществом, с экспертами, слушать разные точки зрения и корректировать исходя из этого государственную политику.

В этом проявляется наша уже устаревшая парадигма: если кто-то назначен на руководящую должность, то он по определению самый умный и дальновидный и лучше знает, как нужно, а остальные должны всеми силами его поддержать. От этого нужно уходить. Ни у кого нет монополии на истину. Сегодня вы правы, через неделю ситуация может измениться, и вы со своей точкой зрения уже будете не правы. Поэтому необходима дискуссия, которая выведет политику на существенно более эффективный уровень. Я считаю, это то, на чем мы все должны сконцентрироваться. Для себя я принял решение, что от меня гораздо больше толку будет в неправительственном секторе.